"Возникновение этой социальной группы ( “саганого”-белые купцы, ибадиты в Мали - прим.моё) относится ко времени начала торговых контактов между мусульманской Северной Африкой и Суданом. Как можно судить по материалам ибадитских сочинений, ибадитские купцы из североафриканских городов, прежде всего из Тахерта, не только посещали Западный Судан, но и сравнительно подолгу жили там. И относятся эти сведения по меньшей мере к концу VIII в.. Притом с самого начала Гао фигурировал в этих сообщениях, как один из главных центров торговли с Северной Африкой, и именно ибадитские контакты с этим городом многое предопределили впоследствии в развитии ислама в Сонгайской державе.
Дальнейшее развитие торговых связей Гао со Средиземноморьем нашло отражение в «Истории» ал-Якуби, где видны контакты уже не только с Марокко и Ифрикийей, но и с долиной Нила. Эти ранние сообщения ничего не говорят нам о положении, в каком находились североафриканские купцы в странах к югу от Сахары. Но первое сравнительно подробное описание столицы древней Ганы можно, мне думается, рассматривать, как отражение обстановки, сложившейся в итоге почти трех столетий торговых, культурных и иных взаимоотношений. И сравнение с ним принадлежащего гому же ал-Бакри описания Гао показывает, что к этому времени «город мусульман» выделялся в западноафриканских городских поселениях в отдельный квартал, пользовавшийся заметной автономией.
Точно так же изображает положение мусульманской колонии и Ибн Баттута, рассказывая о столице Мали, но в его время, видимо, уже значительно ослабела изолированность мусульманских купцов и факихов, которых становилось в Судане все больше, от правящей верхушки малийского общества — это видно из уже упоминавшейся женитьбы купцов на сестрах мансы Сулеймана. Ибн Баттута при этом проводил достаточно ясную разграничительную линию между мусульманами белыми и черными: он, например, считал нужным подчеркивать то, что встреченный им в Ниани кадий Абд ар-Рахмак был «из черных».
Вместе с тем марокканский путешественник зафиксировал и значительно продвинувшийся к его времени процесс вытеснения ибадитов сторонниками правоверного ислама маликитского толка; отмеченные им терминологические различия в обозначении этих двух групп мусульман к началу XX в. еще сохранялись в языках народов Судана.
Но Ибн Баттута описал центральные области малийского государства гораздо подробнее, нежели их вассальное владение, каким было еще тогда сонгайское княжество в Гао. А здесь, насколько можно судить по тому, что в ТС ши Али назван «хариджитом», вытеснение ибадитства заняло гораздо больше времени, чем для этого потребовалось в районах, лежавших выше по течению Нигера. По-видимому, это вполне естественно: ведь именно Гао был одним из самых ранних центров взаимодействия ислама с традиционной Западной Африкой, но самый-то ислам появился в данном регионе скорее всего в его ибадитской разновидности. Надо, впрочем, сказать, что в Гао скорее всего до поры до времени не особенно обращали внимание на богословские различия в исламе. Во всяком случае, давние и прочные связи с ибадитскими центрами Северной Африки и Сахары не препятствовали правителям Гао устанавливать и поддерживать контакты с мусульманской Испанией, где хариджитство в любой его разновидности никогда не имело сколько-нибудь заметной массовой поддержки. ( вообще то как ибадиты Рустамиды были главными союзниками испанских Омеййадов и транссахарская торговля и была одним из практических наполнений подобной дружбы - прим. моё) Тем более это относится к рубежу XI—XII вв.— времени, которым датированы найденные в Гао мусульманские надгробные стелы, основное свидетельство судано-испанских связей. Эти стелы, из которых самая ранняя датирована 495/1103 г., сначала изготовлялись испанскими мастер.
В отличие от Гао Томбукту, основанный на несколько столетий позднее, формировался как торговый центр уже в то время, когда ибадитское преобладание в транссахарской торговле стало прошлым. Кроме того, этот город связан был преимущественно с Марокко, а не с территорией нынешних Туниса и Алжира, где располагались главные центры ибадитов. В Марокко после объединения страны под властью Алморавидов окончательно и бесповоротно возобладал маликитский толк суннитского ислама. И Томбукту с самого начала выступал как центр маликитства, не отягощенный никакими хариджитскими традициями — ни ибадитскими, из Тахерта или Джебель Нефуса, ни суфритскими, из Сид-жилмасы. Я так подробно останавливаюсь на этом различии потому, что оно многое определило во взаимоотношениях между факихами Томбукту и Гао, а главное — между мусульманской верхушкой Томбукту и сонгайскими государями в Гао."
Сказал АШ-ШАММАХИ:
"Вот еще одно из чудес, приписываемых ‘Али ибн Йахлафу (Афлях) (шейх ибадитов Магриба, Рустамид, сын имама), которые сделали его знаменитым как среди его сторонников, так и среди его противников.
Ал-Бакри рассказал о нем в своем сочинении “Масалик ва-л-мамалик”, однако без упоминания шейха ‘Али и приписав его другому человеку.
‘Али ездил по внутренним районам царства Ганы ради торговли. Он жил в этих местах и даже имел доступ к царю, который был очень значительным правителем, имевшим под своей властью двенадцать рудников с золотом, откуда добывали золотой песок. В стране имела место долгая засуха, и население обращалось с жалобами к царю. Это происходило в городе Малли. Были принесены жертвы идолам с просьбой об их помощи, но никакая помощь не пришла. В это время шейх ‘Али собирался уезжать. Царь сказал ему: “Обратись к своему Богу, может быть, Он нам поможет”. ‘Али ему ответил: “Нельзя, чтобы вы поклонялись иному богу, чем Он”. Тогда царь сказал: “Каким же образом исповедуют ислам?” Но никто не пошевелился… Тогда ‘Али провозгласил истину. Он вышел вместе с царем и отправился с ним на холм. Там он продолжал молиться, и царь подражал ему в его жестах, произнося “аминь” при взываниях шейха к Богу. Наутро дождь полил в изобилии, образовав потоки между ними и городом, такой величины, что они должны были возвращаться по Нилу (в данном случае имеется ввиду река Нигер, который мусульмане также называли Нил или Западный Нил) на лодке. И так длилось семь дней и семь ночей. Когда царь увидел это чудо, он созвал свой двор, своих вазиров, жителей города и жителей окрестностей. Все согласились принять ислам, но отказались те, кто жил далеко. Они говорили: “Мы твои слуги, но не меняй нашей веры”. Тогда он наложил на них следующее запрещение. Ни один неверный не должен входить в город под страхом смерти. И это запрещение долго соблюдалось. Шейх принялся обучать их молитвам, религиозным обязанностям, Корану.
Шейх ‘Али показал царю письмо от своего отца, который торопил его возвращение и не позволял ему продлить свое пребывание в Судане (в зн. в Западном Судане, "Биляд Ас Судан") даже на короткое время. Он уведомил таким образом царя о своем намерении уехать. Но тот сказал “Это невозможно. Ты не можешь нас оставить. Мы опять вернемся к ослеплению, после того как увидели праведный путь”. Шейх же ответил: “Послушание отцу есть обязанность веры. Мой отец запретил мне оставаться, и я не нахожу для этого никакой отговорки”.
Вот каким образом ислам проник в страну Судана, в Гану. Но впоследствии противники ибадитов стремились осведомить людей о своей вере, направлялись со всех сторон в эти страны и в конце концов направили их жителей по пути своего собственного учения”.
Тоже передал и АД-ДАРДЖИНИ (ТАБАКАТ АЛ-МАШАЙИХ) :
“Говорят, что он Йафлах ибн ‘Абд ал-Ваххаб (имам Рустамид), захотел совершить путешествие в Гугу [Гао], но отец приказал отказаться от путешествия, и он отказался, хотя уже приготовился к нему и объявил всем о нем. И передавали наши сподвижники, что ‘Али ибн Йахлаф (сын Йафлах ибн ‘Абд ал-Ваххаба) отправился в Гану в 575/1179-80 г. и достиг городов Мали. Царь города оказал ему высокие почести, а был этот царь язычником, и под его властью было великое царство, и все жители его были язычниками.
Под его властью было 22 рудника, из которых извлекали золотой песок. Царь редко садился заседать, не усадив ученого вместе с собой из уважения к нему; и царь поражался его нраву и облику, и частому поклонению и соблюдению его религии, до тех пор пока он не решил уехать и уже удовлетворил свое желание и собирался отправиться в путь. А было это в год сильной засухи, и подданные обратились к своему царю с жалобой на постигшее их бедствие; и он приказал им молиться о ниспослании дождя. Они начали молиться, чтобы пошел дождь, и приносили жертвы по обычаю их религии, и принесли в жертву разных животных — крупный рогатый скот, овец, ослов и даже живых людей и кошек, и не было дождя. Царь сказал: “Может быть, ты обратишься к твоему Богу, которому вы поклоняетесь, чтобы он напоил нас?”
‘Али сказал ему: “Это не в моих силах, пока вы не верите в Него и не повинуетесь Ему. Вы поклоняетесь не Ему, а если уверуете в Него и будете повиноваться Ему, я сделаю это и попрошу, чтобы Он напоил вас”. Царь сказал ему: “Научи меня исламу и его предписаниям, чтобы я следовал ему, как и ты, а ты помолился о ниспослании нам дождя”.
И он научил его, как признаться в исповедании ислама при двух свидетелях, и научил их. Затем ‘Али сказал: “Иди со мной к Нилу” (в данном случае имеется ввиду река Нигер, который мусульмане также называли Нил или Западный Нил) , они пошли, и ‘Али научил его, как совершать омовение. Царь очистился, и одел чистое платье, и поднялся с ним на холм над Нилом. И он научил его молиться, и помолился; затем он сказал: “Вот я помолился, сделай так, как я делал у тебя на глазах, а когда помолишься, скажи “амин” ; и они оба провели ночь в поклонении и мольбе к Аллаху Всемогущему и Великому, и на рассвете после молитвы сотворил Аллах, хвала Ему, тучу и то, что устремилось вниз с холма, пока не хлынули потоки между ними и городом. И принесла их лодка в Нил, и оба они плыли, пока не прибыли в город; и туча оставалась на месте полных семь дней, и лило днем и ночью, и это прибавило веры правоверному и отняло веру у неверного. Когда царь увидел то, что сотворил Аллах Всевышний, то призвал к исламу всех своих домочадцев, и они согласились, затем призвал принять ислам всех жителей города, и они сказали: “Мы — твои слуги”, и согласились, затем призвал тех, кто был близко от города из числа своих подданных, и большинство из них согласилось, затем призвал самых дальних, и они сказали: “Мы — твои слуги, и мы повинуемся тебе, а ты избавь нас от того, чего мы не желаем”, и он был великодушен к ним. Затем он решил, что в город войдет только верующий в Аллаха и его Посланника, а когда увидят язычников, пусть сражаются с ними и убивают. Тогда он сказал ему ‘Али: “Научи меня Корану и шариату”, и он учил его, пока царь не научился всему, чем он пользовался. А в то время, как он был у него в этом состоянии, пришло к нему письмо от его отца, в котором тот просил его приехать; и он сказал царю: “Знай, что я должен отправиться в путь”, и царь сказал: “Не разрешено тебе покидать нас, дабы мы снова не впали в слепоту после того, как увидели веру правильного пути”. ‘Али сказал: “Знай, что среди предписаний этой веры — почитание родителей, и отец запретил мне здесь оставаться, и это — его слова”. И когда царь увидел серьезность его намерений, то сделал добрым для него уход и возвращение домой; и они остались мусульманами, хвала Аллаху, Господу миров."
Когда начался упадок Рустамидского имамата, связанный с междоусобицами племен, ибадиты Нафуса, претендовавшие на ведущую роль в нем, но оттесненные со своих привилегированных позиций представителями иных народов амазигов ("берберов"), утверждают собственный имамат в Триполитании. Однако, будучи лишенные поддержки Рустамидов, Нафуса терпят поражение от Аглабидов, оказываются под властью этих наместников Аббасидов, пока, наконец Ильяс ибн Мансур аль-Нафуси в 881 году, собрав все силы в 12000 мужчин, разгромил силы Абассидов и вновь создал независимый имамат в горах Джебель - Нафуза. Но и он был вновь завоеван Аглабидом Абу Исхаком Ибрахимом ибн Ахмадом, который устроил настоящий геноцид народа Нафуза.
Появление Фатимидов, ставших "могильщиками" как Аглабидов, так и Рустамидов и завоевавших весь Магриб, кроме Андалузаа, вернуло к жизни имамат Нафуза.
Ибадиты Нафуза во главе с имамом- мудафи (дифа - обороны) Абу Закария Яхья аль- Ирджани (около 908-923)смогли отразить все попытки исмаилитов покорить эту страну, хотя и лишились всех территорий к северу от гор Джебель - Нафуса (хотя там до сих пор существует анклав ибадитов на побережье - город Зувара).
После гибели Абу Закария Яхья аль- Ирджани в сражении с Фатимидами имамом был избран его сын Захария ибн Яхья, который поддержал выступление нуккаритов (течение вышедшее из аль ибадийа и сближающееся с ас-суфрийа по некоторым положениям, которые отсутствуют у ибади) и их вождя Абу Язида, провозгласившего себя "старейшиной правоверных". Захария став хакимом Абу Язида в Джебель Нафуза и Триполитании , а его народ - главной ударной силой этого восстания, охватившего все северо-африканские владения Фатимидов, поставившего на грань уничтожения это государство исмаилитов.
После подавление восстания берберы Нафуса продолжали войну с исмаилитами и сохранили свою независимость и позже, хотя их правители уже не назывались имамы, а были только хакимами, в частности Зияридов, и иных правителей, которых они признавали в качестве таковых, пока в 16 веке они не были завоеваны Османами.
Став частью Османского государства, потеряли права на хакимат до 1916 года. Тогда губернатором Триполитании был назначен глава ибадитов Нафуза - Сулейман аль Баруни-паша, освободивший значительную часть этой области от итальянцев и провозгласивший затем Триполитанскую республику.
В то же время, ибадиты Тахерта и иных областей Рустамидского государства, отступившие от Фатимидов в пустыню, также отказались признать и правление нуккарита Абу Язида и не поддержали его в войне с исмаилитами, в отличие от Нафуза.
Они нашли защиту от карматов за песками Сахары и укреплениями своих ксуров, построенных в голой пустыне вокруг глубочайших колодцев, где и создали свои государства - общины (аззаба) в Сахаре, которые были независимы вплоть до 80-х годов 19 века .
Сперва ибадиты обосновались в оазисе Уаргла, где был основан первый ксур - Седрата и была найдена вода на большой глубине, но плодородных земель и пастбищ здесь не хватало, чтобы обеспечить пропитанием всех мухаджиров рустамийа. В связи с этим предпринимались попытки поиска новых неприступных мест в пустыне, которые могли бы служить надежной защитой ибадитам, пока наконец не была освоена долина Мзаб, где местные амазиги были преобразованы в ибадизм шейхом Абу Бекром ан Нафуси, после чего были готовы принять переселенцев из Уарглы и иных убежищ ибадитов бывшего Рустамидского государства.
Один за другим были основаны 5 городов-ксуров ибадитов - Гардайа, Бени Изген, Мелика, Эль-Бунур и Эль-Атеф, еще один город - Эль-Геррар был основан в отдельном оазисе, которые были объединены в "Республику (Аззаба) Гептаполис"(семь городов), вместе с находящейся в Уаргле - Седратой. Их отдаленное положение, мощные укрепление и отсутствие колодцев вокруг дали им возможность сохранить свою независимость и обеспечить процветание вплоть до 80- х годов 19 века, когда мозабиты вынуждены были признать французское господство.
Однако и здесь им удалось добиться определенных уступок.
И под властью французов они смогли сохранить широкую степень автономии, выплачивая французам дань в обмен на сохранения определенной части суверенитета.
Были и иные отдельные ибадитские республики (аззаба) и хакиматы - на острове Джерба (Тунис), в Аурасе у племен Хаввара, а также в Гадамес и ,вероятно, на Сицилии. Также присутствие общин ибадитов было отмечено и в Андалузе, где, возможно, они также пользовались той или иной степенью самоуправления.
Расположение ибадитских городов - республик и племен, исповедовавших ибадизм в 14 (8) веке описал ибн Абу Талиб Ансари ас-Суфи Ад Димашки:
" К числу сахарских стран относится Варкалан. Между Варкаланом и Тадмаккой — расстояние в пятьдесят переходов. Варкалан — это семь крепостей, населенных берберами. Эти берберы — ибадиты (имеется ввиду регион Мзаб, ныне Алжир).
К числу стран, о которых идет речь, относится Гадамес. Между ним и Варкаланом — сорок переходов. Это прекрасный город с многочисленными финиковыми пальмами. Жители его — также ибадиты.
Между ним и горами Нафуса — семь дней пути по пустыне. А длина этой горы с востока на запад — шесть миль, и говорят, шесть дней пути. В этих горах есть деревни и населенные места, а их столица — Шаруш. Жители этих гор — также ибадиты.
С этими горами граничат горы Аурас. Длина этих гор — семь дней пути. В них есть многочисленные крепости, которые населяют хаввара. Они — также ибадиты."
К этому же периоду относится и посещение ибн Баттутой государства Мали к югу от Сахары, где он также встречает ибадитов, которые были потомками переселенцев - основателей первых мусульманских городов в этой стране, принесших на эти земли ислам.
В часьности, он писал - " После десятидневного перехода от Айвалатена мы прибыли в селение Дьягари... Это большое селение, его населяют черные купцы; называются они “ванджарата” ... Вместе с ними живет группа белых, принадлежащих к мазхабу ибадитов .... ; они называются “саганого”... Сунниты же маликиты из числа белых именуются у них “туре”..."
Раннее главным центром ибадизма в Мали и колонией ибадитов был процветающий город Гао, который во время Рустамидов приобрел важнейшее значение, в качестве главной торговой фактории к югу от Сахары, но постепенно уступивший свою ведущую роль маликитскому Тимбукту.
